– Я отправлю Ульрика к родне жены. Когда за ним прибудут, отдай его.

Слова прозвучали, как приказ. Ройс согласно кивнул и огласил свое решение.

– Пусть приходят родственники твоей жены. Если я увижу, что Ульрику с ними будет безопасно, я отдам его. Теперь уходи, Терстон. Ты использовал время, которое я дал тебе.

Терстон бросил прощальный взгляд на сына и подошел к отверстию в стене.

– Отбрось свою ненависть, Терстон. Время еще есть. Зачем стремиться к саморазрушению?

Если Терстон и понял предостережение Ройса, он не подал вида и исчез в проеме, не обернувшись.

Ройс прикрыл дыру и подошел к колыбели. Ульрик орал во все горло. Ройс взял его на руки и прижал головку к своему плечу. Он видел, что так носила его Николя. Он нашептывал ему ласковые слова, пытаясь успокоить, совсем как Николя. Ульрик быстро угомонился.

В коридоре Ройса ожидал Ингельрам, который тут же получил приказание прочно заделать все оставшиеся потайные ходы.

У лестницы Ройс заметил Элис и жестом подозвал к себе.

– Малыш в порядке, – успокоил он ее, увидев взволнованное лицо няни. – Он не пострадал.

Ульрик не спал и, успокоившись, с интересом вертел головкой, глядя по сторонам. Элис взяла мальчика у Ройса.

– Вам удалось успокоить его, – сказала она, – но есть еще один человек, которого надо успокоить, – сказав это, Элис покраснела. – Прошу простить мою дерзость, милорд, что обращаюсь к вам, но меня волнует состояние хозяйки. Она сама не своя.

– Да, Элис, есть от чего, – согласился Ройс. Он погладил Ульрика по головке, повернулся и пошел прочь.

Бог свидетель, он боялся предстоящего разговора с женой, чувствовал себя совершенно беспомощным и не представлял, как успокоить Николя…

Она стояла у окна, вглядываясь в ночь, когда Ройс вошел в комнату.

Услышав, как скрипнула дверь, она обернулась. У Ройса защемило сердце. На Николя не было лица от горя. Ройс устало вздохнул. Наверное, она уверена, что он уже расправился с ее братом и теперь только ждет подтверждения этому.

У камина стоял Лоренс. Он искренне обрадовался, увидев господина.

– Леди Николя очень обеспокоена, он, хотя и без его слов все было видно.

Не спуская глаз с жены, Ройс сказал:

– Она напрасно волнуется, ее брат жив.

Лоренс улыбнулся. Он прошел мимо Ройса к выходу.

– Она беспокоилась не за Терстона, барон. Она беспокоилась за вас.

С этими словами вассал закрыл за собой дверь.

– Я не беспокоилась за тебя, – проговорила Николя.

– А Лоренс сказал совсем другое.

– Он солгал.

– Лоренс никогда не лжет. Слезы затуманили ее взор.

– Я должна бы ненавидеть тебя, Ройс. Да, ненавидеть. С того времени, как нас свела судьба, со мной происходят ужасные вещи. Посмотри на меня. – Она подняла руки. – У меня все руки в шрамах, на плече страшная отметина. И все из-за тебя. – Николя развязала пояс и бросила его на пол, затем скинула башмачки. – Все из-за того, что ты – нормандец. Ты виноват во всем. – Она стянула через голову платье и отшвырнула его, потом со злостью стащила с себя нижнюю юбку. – Ну? – гневно спросила она. – Что скажешь в свою защиту? – Но времени ответить ему не дала. – Если бы не ты, я не была бы сейчас обезображена шрамами.

– А я-то думал, что беда сама за тобой по пятам ходит.

Ему показалось, что она не расслышала его слов, так как была слишком увлечена перечислением его недостатков. Он даже не улыбнулся, когда она упрекнула его в том, что на дворе гремит гром. Ройс молча слушал, давая ей выговориться. Он хорошо понимал, что надо дать выход ее гневу и страху. Он видел, что она боится спрашивать его о Терстоне и об Ульрике.

Гнев ее истощился к тому времени, когда она осталась в одной рубашке. Она стояла лицом к нему, опустив голову. Вид у нее был совершенно беззащитный.

– Ты можешь выслушать меня спокойно? Она не ответила.

– Николя, подойди ко мне.

Она пересекла комнату и остановилась перед ним.

– Я никогда больше не буду тебе подчиняться, слышишь Ройс, никогда!

Ройс решил, что сейчас не самое подходящее время, чтобы указывать ей на то, что она только что уже подчинилась ему. Он молча обнял ее и прижал к себе.

– Ты больше не прикоснешься ко мне! – воскликнула она, сбрасывая его руки с плеч.

Ройс не стал спорить, но силой удержал ее и опять обнял. Николя жаждала утешения. В его руках она сразу обмякла, обвила Ройса руками и безутешно заплакала. Она плакала громко и безудержно, совсем как Ульрик. Ройс не пытался успокоить ее. Он уткнулся подбородком ей в макушку и ждал, пока она выплачется.

Когда она наконец затихла, рубаха у него на груди была мокрой от ее слез. Она ужасалась собственному поведению, но остановиться не могла. Увидев, как он вошел в комнату, целый и невредимый, она испытала такое неимоверное облегчение, что уже не могла больше сдерживаться. Ее трясло от усталости и холода. Почувствовав это, Ройс крепче обнял ее.

– Залезай под одеяло, пока совсем не замерзла, – ворчливо прошептал он.

Николя пропустила его слова мимо ушей. Она не понимала почему, но ей было необходимо, чтобы он не отпускал ее.

– Ты, наверное, думаешь, что я ребенок, – сказала она. – Я веду себя совсем как Ульрик.

– Ведешь себя как Ульрик, а пахнешь много лучше.

Николя явно различила в его голосе веселые нотки и поняла, что он поддразнивает ее. На него странно подействовала трагическая встреча с Терстоном.

– Ройс!

– Что?

Николя помолчала, прежде чем спросить его.

– Я предательница?

– Нет.

Он ответил так горячо, что Николя вздрогнула в его руках.

– Не сердись на меня, сегодня и так тяжелый день Он взял ее за подбородок и приподнял, так, чтобы она посмотрела ему в глаза.

– Я не сержусь на тебя. Я рассердился на твой вопрос, только и всего. Это Терстон назвал тебя предательницей?

У Николя к глазам опять подступили слезы. Ройс изумился тому, что их запас еще не истощился.

– Господи, Николя, только не начинай плакать снова. Все позади. Терстон цел и невредим.

– Я знала, что ему ничего не грозит, – воскликнула она. – Я волновалась за тебя.

Ее горячность поразила его. Он не знал, следует ли ему оскорбиться.

– Неужели ты так мало веришь в мою способность защититься?

– Твоя способность не имеет к этому отношения, – проговорила она и провела рукой по его щеке.

– Разве? – Ройс совсем сбился с толку.

– Нет, конечно.

– Николя, говори понятнее.

– Терстон – мой брат.

– Это мне известно.

– Я знаю его лучше, чем ты.

– Не сомневаюсь.

– В нем много хорошего.

– Не смей защищать его.

Она попыталась увернуться. Ройс крепко держал ее. Он заставил ее посмотреть себе в глаза, потом провел пальцами по ее левой щеке.

– Это он сделал? – гневно спросил Ройс. – Только говори правду.

– Откуда ты знаешь, что он меня ударил? Он сказал тебе?

– Жена, у тебя на лице остался отпечаток мужской руки. Я же вижу. – Он произнес это с таким гневом.

Николя задрожала.

– Ройс, не горячись. Ты терпеливый человек. Выслушай меня, я все объясню. Терстона просто невозможно удержать. Когда он был еще маленьким, он часто сначала делал что-нибудь, а потом думал. Отец приходил в отчаяние. Он пытался научить Терстона сдерживать свои порывы, но безуспешно. Для моего брата в борьбе не существует чести. В отличие от тебя он не благороден.

Ройс ласково улыбнулся ей:

– Откуда тебе знать об этом?

– Я знаю – и все, – коротко ответила Николя. – У тебя есть твердые устои. Ты умеешь обуздывать свои чувства. Ты необыкновенно терпелив. Сколько раз на пути в Лондон я пыталась сбежать от тебя, и сколько раз ты меня ловил, но ни разу не разгневался на меня. – Николя вдруг почувствовала страшную усталость и прижалась к Ройсу. – Война изменила Терстона. Он полон ненависти. Думаю, он не способен на честную схватку сейчас.

– Ты думаешь, я способен?